Как это было

Были ограблены мастерские замечательных художников Калашникова, Махотина и многих др. И только умный Николай Гаврилович Чесноков успел продать свою коллекцию государству. Интересная деталь: когда из мастерских воровали иконы, брали еще хорошие кисти и краски. Бум пришелся на весну-лето 1980 г. В 1977—1980 гг. иконы можно было купить на Шувакише, а раньше – на Лесной. Лучшие иконы всегда везли верх-нейвинцы. Вообще, в Верх-Нейвинске было сосредоточено несколько очень сильных коллекций, но самих коллекционеров время от времени сажали в тюрьму. Этакая добрая традиция.

Иконы выменивались на джинсы. Сын известного адвоката в начале 1980-го года в общежитии УПИ поменял джинсы WRANGLER на 12 ковчежных икон. Известный в городе коллекционер Александр Николаевич Сафронов менял иконы на значки и жевательную резинку. В 1980 г. он также лишился своей коллекции. Иконы покупали за копейки и выменивали на все что угодно. Один врач-наркоман за промидол украл у своей дамы, известной собирательницы, невьянский семнадцати- створчатый складень XVIII в. Она до сих пор считает, что ее ограбили и не знает, что произошло на самом деле.

Один раз невьянская икона (“Седмица”, конца XVIII в.) была встречена в антикварном магазине Лондона, где в экспертном заключении значилась середина XVII в.

У перекупщиков наибольшим спросом пользовались следующие сюжеты: “Георгий Победоносец”, “Флор и Лавр”, и чтоб побольше лошадок”, центральная фигура “Деисуса” — “Спас в силах”, сегодня практически не встречающаяся, местные святые с житием, складни, Минеи и др. многофигурные композиции. Иконы с изображением Богородицы, Спасителя, Николы Чудотворца, пренебрежительно назывались “моноликами” и игнорировались

Вообще же, перекупщики и спекулянты иконы называли “айками”, от английского “icon” (икона). Как правило наши земляки за бесценок отдавали иконы спекулянтам, меняли их на водку и другие товары народного потребления. Часто приходилось видеть лики с выцарапанными глазами, прокарябанные на иконах неприличные слова. Совсем иное отношение к иконе демонстрировали старообрядцы, не подпускавшие перекупщиков к своим домам.

Практически никто, включая и реставраторов, и художников, в иконах по настоящему не разбирался. Много икон было вывезено, но в тех странах, куда их вывозили, иконы не рубили топорами, не сжигали на кострах, и не соскребали золото “на зубы”.

В 1978 или 1979 г. из сельхозинститута, где находилась библиотека духовной семинарии, вывезли в утильсырье целый грузовик рукописных и старопечатных книг, медных складней и крестов, а два коллекционера Чернышев и Плешков скакали вокруг этого грузовика и пытались что-нибудь ухватить. По свидетельству реставраторов, работавших в Иоанно-Предтеченской церкви в 70-х гг. из епархии свозились старые ненужные иконы и сжигались прямо там, возле церкви. Так что ничего страшного, что многие русские иконы оказались на Западе — целее будут.

В 1987 г. основатель музея купил у замечательного свердловского художника Вити Махотина первую датированную икону — “Спас Нерукотворный” (1841 г.). Много икон привезли из области. Изучая приобретенные иконы, он обратил внимание, что те из них, которые происходят из районов Невьянска и Верх-Нейвинска выше классом, чем остальные и отмечены какой-то особым духом. Необходимо сказать, что честь открытия невьянской школы не принадлежит никому. Это явление лежало на поверхности и отмечалось всеми, кто хоть как-то сталкивался с большим количеством местных икон.

В конце 80-х — начале 90-х годов он разыскивал иконы в многочисленных антикварных магазинах на ул. Ленина, Восточной, Розы Люксембург, Энгельса, в магазине “Букинист”, некоторые из них сейчас в экспозиции. В те годы коллекция хранились в сейфах музея им. Я. Свердлова, реставрировала их Марина Азанова, время от времени осматривала Рунева Татьяна Анатольевна и иногда заходил Юрий Михайлович Рязанов. В 1995 г. реставратор Олег Бызов, издатель Федор Еремеев и основатель музея решили издать альбом, посвященный невьянской иконе. В 1997 г. альбом был издан.

Отвлечься нельзя было ни на секунду — некоторые авторы тут же начинали толкаться локтями и пинать друг друга ногами под столом. В результате было допущено много досадных ошибок, качество иллюстраций просто отвратительно, многие атрибуции не верны и т. д.. Издавая следующий альбом, мы подойдем к нему более серьезно и научно. Тем не менее это был первый опыт. Выход альбома стал событием в научном мире. В научном обороте было закреплено понятие “невьянская икона”[4]. Альбом разошелся пятитысячным тиражом и был отмечен во всех крупнейших периодических изданиях.

После выхода альбома основателя пригласил к себе Юрий Михайлович Рязанов и сказал, имея в виду конкретных людей: “Твоя коллекция позволяет тебе самостоятельно без чей-либо помощи создать музей невьянской иконы.”. Иконы занимали половину квартиры, они находились в офисе, у многочисленных друзей, в нескольких реставраторских мастерских. В это время друг и компаньон Вадим Чуркин рассказал о поисках замечательному человеку Анатолию Ивановичу Павлову. И Анатолий Иванович, не колеблясь, отдал будущему музею первый этаж своего офиса, не попросив ни копейки денег. Музей мы запустили очень быстро, чему были свои причины. 4 декабря музей был открыт.

Помещения музея не велики, поэтому мы вынуждены демонстрировать только лучшие вещи. Основой экспозиции являются иконы XVIII в. (И до сего дня мы берем иконы XVIII в. даже частично утраченные, ради некоторых сохранившихся фрагментов). Необходимо отметить, что все искусствоведческие теории, из-за отсутствия в фондах государственных музеев невьянских икон XVIII в., базировались на творчестве династии Богатыревых и на образцах первой половины XIX в. Стоит добавить, что последние несколько лет мы покупали иконы только у собирателей. Со дня открытия музея удалось выкупить две крупные коллекции, но на данный момент приток икон XVIII в., да и вообще невьянских, почти прекратился.

Внутри невьянской школы на протяжении XVIII в. мы прослеживаем, как минимум, четыре различных направления[5]:

1) т. н. “овальное письмо” относится к самому началу XVIII в. и отмечено некоторым северным влиянием;
2) т. н. “белоликие иконы” появившиеся не ранее в 30-х — 50-х гг. XVIII в. и просуществовавшие вплоть до начала века XIX[6];
3) т. н. “рельефное письмо”, самый ранний известный нам образец 1762 г.[7], в котором сочетаются и московские, и северные влияния;
4) т. н. “красноуфимское”, известное с 80-х гг. XVIII в. и в том или ином виде встречающееся вплоть до начала XX в., отличается более мягким прозрачным вохрением ликов, соотношением толщины и размеров доски и практически всегда отсутствием ковчегов.

Также мы обратили внимание, что неуловимо отличаются иконы по разные стороны водораздела. Например, по ряду признаков можно отличить невьянскую икону, происходящую с р. Чусовой от иконы, найденной на р. Нейва или Тагил. Может быть, так отличаются иконы демидовские и строгановские (исходя из сфер влияния семей), но еще раз оговоримся, что все это очень условно. Невьянские подписные иконы XVIII века - огромная редкость: в нашем собрании находится только одна, хотя икон датированных значительно больше. Огромное большинство невьянских икон XVIII в., если не все, были в драгоценных окладах. Часть из них была ободрана в первые годы советской власти, часть утрачена в недавнее время. Иконы первой половины XVIII в. были обиты тонкой серебряной басмой. Также вплоть до середины XVIII в. встречались иконы с цатами.

Одно из отличий музея состоит в том, что большое значение мы придавали и придаем восстановлению. Мы считаем, что экспонировать, публиковать, а особенно атрибутировать иконы можно только после реставрации так как, не раскрыв икону, невозможно ее верно верно датировать. В настоящее время нам удалось установить сотрудничество с лучшими реставраторами Екатеринбурга, а также с реставрационными центрами Москвы и Санкт-Петербурга.

Фонды музея пополняются еженедельно. Вокруг музея сложился широкий круг коллекционеров и научных консультантов. Таким образом, мы отслеживаем практически все невьянские иконы, предлагаемые к продаже. В конце концов, покупаем лишь те, которые имеют или какие-то особенности, или подходят под определение “высокий невьянск”. Отдельно скажем о критериях оценки. Вообще невьянские иконы довольно дороги. Например, мы были вынуждены купить икону за 14.000 долларов лишь по одной причине — мы точно знали, что снова встретить подобную икону просто невозможно. Все официальные оценки, обычно, завышены. Те люди, которые могут распознать научную ценность и значимость иконы, как правило, не собираются платить за нее. Правильно оценить икону может только тот человек, который готов, или потенциально способен приобрести ее. Лишь тогда речь пойдет о ее реальной цене.

В настоящее время фонды музея насчитывают 400 невьянских икон, около половины, которых датируются XVIII в., а 50 - подписные и датированные. В скором времени мы планируем открыть второй экспозиционный зал, где будут выставлены лучшие образцы невьянского иконописания ранее не публиковавшиеся и практически неизвестные широкому кругу исследователей.